Я уже не помню точно, когда именно ко мне пришла эта мысль. Наверное, когда я возвращался из магазина с «Улиссом» под мышкой и полной неразберихой в мыслях, – обычное дело для меня после двухчасового стояния у книжных полок. Я подумал – или не я подумал, а мне подумалось? – ведь такие откровения, мудры они или совершенно безумны, приходят изнутри – вот так вот, совершенно внезапно, мне подумалось, что любой предмет можно прочесть. Может быть, у меня основательно поехала крыша, а может быть, мое подсознание основательно обдумало ту вероятность, что купленная книга, несмотря на ее объем, вряд ли займет все мое свободное время до появления карманных денег. И вот прекрасный выход. Не нужно брать книги в библиотеке, не нужно рыскать по книжным лавочкам, достаточно лишь пройти по улице, внимательно вглядываясь в окружающие предметы. Да, тут внимательность необходима. Каждый элемент оживленной улицы – автомобиль, человек, здание – это строчка в грандиозном повествовании, и если ты пропустишь ее взглядом, то можешь потерять цепь рассуждений или упустить нить сюжета. Важна любая деталь, любая мелочь, и их необходимо схватывать в сознании и крепко держать, подвергая расшифровке; нужна и быстрота подобной обработки, потому что фразы в этой книге (уникум!) меняются каждую секунду. Конечно, самой главной проблемой оказалась проблема распознавания знаков. Сперва я решил, что нужно искать сходство увиденного с очертаниями настоящих букв. Но оно постоянно пряталось от моего взора; складывавшиеся в сознании фразы были надуманны и абсурдны и явно не подходили под мой образ Великой Книги. Да и потом – почему кириллица? В чем ее превосходство над латиницей или японскими иероглифами? А может ли любой земной алфавит претендовать на главенствующее место, на то, что величайшая в мире книге написана его знаками? Я засомневался. Тогда мне пришлось подняться на один уровень выше в своих рассуждениях. Предыдущая версия проверку на прочность не выдержала, однако сдаваться мне не хотелось совершенно. Я подумал, почему бы не действовать согласно собственным ассоциациям, которые, без сомнения, являются органичной частью коллективного бессознательного? Можно проследить, какое состояние или эмоцию связывает мой разум с каждым звуком, и соотнести эти состояния с видимыми предметами. Например, «а» – волевой звук, звук движения – будет несомненно присутствовать в тех частях, которые я посвящу автомобилям, идущим людям и вообще всему, что движется. «Е», звук недвижности и статичности, а также несколько согласных вроде «д» и «т», я припишу всем домам. Ну и дальше в том же духе... Я остановился и попробовал. Результат, конечно, меня не устроил; я около десяти или двадцати минут работал над своими ассоциациями и восприятием, но ничего толкового прочесть не мог. Получался бессмысленный, с точки зрения здорового человеческого рассудка, набор звуков. Без сомнения, это был особый язык, неведомый мне, и при знании его можно было бы понять составленные мной фразы. Но меня это не устраивало. Я не впадал в отчаяние, хотя, с другой стороны, решил не откладывать в долгий ящик осуществление идеи. Можно было бы, придя домой, в тепле и с чашкой горячего чая, серьезно заняться самокопанием. Четче проследить цепочку своих ассоциаций. И в отношении звуков, и в отношении улицы. Но терялся эффект мгновения! Придуманный мой способ был чужд всякого рода основательности, это чтение разнилось с обычным так же, как разнятся быстрые и медленные шахматы. Невозможно прочесть то, что стерлось в бешеном танце метаморфоз, как нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Пришлось подняться в своих изысканиях еще на одну ступень. Отбрасывались за несостоятельностью все поползновения логики (ведь затихли же они в ту секунду, когда ко мне пришла эта идиотская идея). Математичность разума не в силах познать Книгу. Это может только интуиция, только шестое чувство, то, которым мы смотрим сны и с помощью которого творим. Все, что не может разум, может оно – и теперь я опять-таки полагался на него. Мне пришлось потратить час на очищение себя от мыслительной шелухи и отключение внутреннего диалога, все то, чему я обучился благодаря эзотерике. И в меня полились чужие голоса... Предметы заговорили наперебой, мне даже не требовалось прилагать никаких усилий, чтобы понять записанное в них. Сначало было сложно усвоить и упорядочить то, что выдавалось мне в виде аморфной смеси слов, фраз, отдельных словосочетаний и предложений. Но потом я привык. Я нашел закономерности, я понял, в каком порядке расставлять все произносимое миром. Я научился читать Книгу. И хоть у меня не было возможности мыслить, тем же шестым чувством я понимал, какую ничтожную часть из великого целого я выхватил, и эта ничтожность начала меня угнетать. Песчинка на пляже... Уж хотя бы две, или три, или четыре, чуть-чуть больше, но не так уничижающе и ничтожно мало... Я понял, что придется посвятить всю свою жизнь на исследование Книги, тех частей, что были мне доступны. Я совсем забыл о своем бренном теле и о том, что его надо кормить и давать ему отдых. Без этих благ я проблуждал по городу три дня, улавливая все, посылаемое мне. Быстротечность времени и необъятность пространства – вот что получило тысячи проклятий от меня в те дни. Но наконец меня нашли люди. Те самые, с которыми я жил, те, которых я называл своей семьей. После несостоявшегося разговора они привели меня сюда... и вот я здесь, доктор. Я знаю, вы считаете меня шизофреником, но мне пренепременно нужно продолжать чтение той Книги. Пожалуйста, посадите меня в палату с видом на оживленную улицу, в какую-нибудь такую, где было что читать. Иначе моя жизнь не будет иметь смысла.

4.01.06

<<< вЕРНутЬсЯ нА ГлАвнУю стРАНиЦу