Откуда: из Зазеркалья
От кого: от Вашего отражения
Куда: …
Кому: …
(нужное вписать)

Странно мне тут, на пороге Хаоса и у раскрытых врат Вечности.
Когда настоящее мое нагнало будущее, и душа рассталась с телом, навсегда оставив бренную плоть гнить на Земле, меня привели сюда.
Здесь, правда, никогда не бывает скучно, а времени никогда не бывает много; нам всем, сидящим здесь, пришла пора разобраться в своих прожитых жизнях: исполненных и неисполненных долгах, пройденных и непройденных испытаниях, испытанных и неиспытанных чувствах.
У нас нет глаз, но мы видим, у нас нет ушей, но мы слышим, у нас нет ртов, но мы разговариваем друг с другом. У нас нет рук, но мы пишем. Здесь действие порой неотличимо от бездействия, свет – от тьмы, звук – от тишины, но нам здесь нравится больше, чем на земле, и по нашей воле пребывание здесь растянуто до бесконечности, либо – до того момента, когда мы сами изъявим желание вернуться.
Больше себе дел здесь, как выуживать из памяти своей истории и описывать их Вам, я не нашел. Тем более, мне есть, что рассказать.
Первая моя любовница была необыкновенной женщиной и обладала очень своеобразным даром. Она могла видеть три сна одновременно, причем в одном из них хранилось прошлое, во втором описывалось настоящее, а в третьем предсказывалось будущее. Ей нравилось рассказывать свои сны и проверять, догадаюсь ли я, к какой категории каждый относится.
Самым интересным и долгим был сон о Праведнике, и только его единственного я не смог разгадать, хоть и было мне дано все три попытки. Видимо, эта история не относилась ни к какому времени и либо не существовала вовсе, либо была (есть, и будет) вечной, проявляясь каждую минуту в одной из своих бесчисленных вариаций.
Похоже на правду: Елена, та самая моя любовница, рассказывала мне о Праведнике два года, как минимум часа по два каждый день, и я всякий раз дивился, как это могло присниться ей за одну ночь. Впрочем, возможно было и то, что настоящий ее сон составлял пару секунд, а остальное являлось вольными продолжениями и переложениями, которые произвело на свет ее неуемная фантазия. И в таком случае, дорогой мой читатель, то, что Вы прочтете – текст явно не первичный и даже не вторичный.
Впрочем, неважно, потому что против истины – или того, что Вы называете этим словом – я погрешил несильно.
Хранив все долгие годы своей жизни воспоминания о тех рассказах, что мне поведала Елена (очень рано, к сожалению, ушедшая из жизни), и освежив их в памяти уже здесь, я решил поведать Вам о Праведнике – на свой лад, конечно, кое-где изменив сюжет, видоизменив персонажей… Все рассказы мои родились таким образом, и если Вы не нашли в каком-то из моих произведений имени Праведника – это вовсе не значит, что рассказ не о нем.
История может быть аллегорической.
Праведник может появиться всего на мгновение, а потом исчезнуть – даже так быстро, что в Вашем мире этот момент уловить невозможно.
В конце концов, личность Праведника всегда меняется, и он никогда конкретным человеком не был.
Вполне возможно, что это даже я сам. А может, это Ваше отражение в зеркале – загляните ему в глаза и… что Вы увидите в них?
Вы в них прочтете:

***

Вечер был напоен поэзией вечности.
Ощущениями этими было наполнено каждое ЕЕ движение, каждый поворот головы, каждый поцелуй, каждый взгляд. Ресницы ее трепетали, как крылышки крохотной птички, которая будто вот-вот взлетит. В черных зрачках, окаймленных небесной синевой, отражался блеск фонарей, и казалось, что в них застыли слезы. Слезы радости, от осознания того, что ОНИ вдвоем познали вечность.
…Андрей шел, ласково обнимая девушку за плечи и прижимая к себе; когда он глядел на нее, их лица озарялись нежными улыбками.
«Может быть, мы сон, который кому-то снится, может быть – действительно идем по темным улицам давно уснувшего города. Мы песчинки, и город – мираж, но есть то, что действительно вечно. Наша любовь…»
Ирина чуть тряхнула волосами, и на плечо Андрея упало несколько капелек от недавно прошедшего дождя – он ощутил это сквозь куртку. Необъяснимые ощущения. Андрей вдыхал аромат Ирининых духов, перемешанный со свежестью ночного воздуха, и чувствовал, что это пьянит его.
Как банально и как прекрасно, думал он. Почему-то все истинное, все возвышенное и нежное кажется именно таким – банальным. Слова уже все сказаны, и вряд ли стоит их повторять; нужно просто отдаться воле мгновения и окунуться в те чувства, которые стучатся в дверь и даже готовы перейти за порог непрошеными гостями…
– Это чудо, наверное.
– Нет...
Действительно, ни одно слово не подходило, чтобы описать происходящее – это просто было, есть, и все; оно вне всяких определений.
Чудо – это слово, и слово неудачное – хотя бы потому, что материальным образом хочет описать неописуемое.
Но ОНО было вокруг них, обволакивало, закрывало глаза нежными полупрозрачными ладонями и смеялось весело, переливчато… казалось, Андрей слышит этот мелодичный голос за спиной и даже различает слова…
Он прищурил глаза, и на секунду какая-то вспышка озарила темную улицу; Андрей вторым взглядом увидел, как навстречу им с Ириной идут строгие колонны прохожих, одетых в длинные темные плащи с опущенными капюшонами. Каждый призрак держит в руках по горящей свече, и на улице становится удивительно светло.
Но через миг, стоило Андрею только моргнуть, все исчезло – как обычно и бывает с такими вещами.
– Ты это видела, Ириш?
– Что?
– Ладно. Неважно. Знаешь, иногда мне кажется, что нас окружает магия.
Ирина усмехнулась. В другое время Андрею показалось бы, что в этом смешке есть что-то нервное, но сейчас ему было слишком хорошо. Он продолжал:
– Да, магия. Это удивительная вещь… ты тогда приходишь к ней, когда от нее уходишь… а власть дается тому, кому она вовсе не нужна. Магия – не то, что ты думаешь, не мрачные ритуалы с конскими черепами, черными свечами, лапками лягушек и прочее… Это ритуальная магия, а я говорю о чуде. О том, когда сознание твое преображается и начинаешь видеть мир с другой стороны.
Ирина лениво повернула голову к Андрею и улыбнулась. Парень не смог не улыбнуться в ответ.
– И с какой же?…
Полминуты Андрею пришлось потратить на раздумья в поисках ответа.
– С другой. Иначе и не скажешь.
– И?..
– …И с какой стороны ни посмотреть, я все равно люблю тебя.
Андрей с Ириной рассмеялись вместе, и на душе у них обоих потеплело; разговор был чуточку напряженным, но теперь вернулся в нужное русло. Хотя, обратив слова в шутку, Андрей все равно не избавился от легкого расстройства из-за непонимания девушки. Хотелось кричать о красоте звезд, петь о любви к НЕЙ, разорвать тончайшую пелену между нашим и магическим миром и пройти на Ту Сторону. Поговорить со странниками, которых Андрей видел идущими по улице. Но то, что давало ему силы, еще и сковывало его.
Любовь, подарившая Андрею крылья, приковала его к земле.
«Странно. Мои чувства – ключи от дверей, ведущих в необъяснимое, но я не могу этими ключами воспользоваться. ОНА не разрешит. Для нее любовь прекрасна, однако не так, как для меня. Ей хватает нашего мира, а я грежу о чем-то ином».
Андрей легонько поцеловал Ирину в уголок губ и ощутил, как нежна ее кожа; девушка ответила на поцелуй. На минуту Андрей будто бы лишился всех мыслей, нырнув в море нежности, и мог только чувствовать чужое жаркое дыхание на своей щеке, целовать в горячие уста и принимать поцелуи; он ощущал, как быстро и взволнованно – но в такт – бьются их сердца.
Мгновение, и их лица отстранились друг от друга. Ирина наградила юношу еще одной улыбкой, напоминающей луч солнца, утром проникающий в комнату и скользящий по лицу, легко и нежно освобождая от объятий сна.
Голубые глаза девушки с легкой поволокой слез казались растаявшими льдинками, но Андрею казалось, что это скорее тает его сердце от каждого взгляда, посвященного ему. Будто бы над ним летал Купидон и пускал стрелы каждую секунду, заклиная влюбляться в Ирину снова и снова, а Андрей подчинялся чарам.
«А я грежу о чем-то ином… И это иное скрыто в каждом моем движении, в каждом ее движении, оно же таится в ее глазах и в тени, ею отбрасываемой, а она не замечает или не хочет замечать. А ведь стоит допустить в сознание лишь возможность чуда, и оно свершится – будто сверхъестественное существо, не могущее переступить порог дома без приглашения хозяина».
Город же давно спал; на улицах было безлюдно, как никогда – Андрей не мог припомнить ни одного человека, попавшегося им на пути во время прогулки. Только огни в некоторых домах были зажжены, и в окнах можно было разглядеть темные силуэты или вспышки от экрана телевизора. Андрей заметил еще свет в некоторых ночных заведениях – барах и кафе, и ему даже послышались голоса оттуда, но ни одного лица он так и не увидел. Юношу внезапно объял страх из-за осознания этого – пустынность города наводила на странные и пугающие мысли – но Андрей так же быстро и успокоился.
Обнимая ту, что стала самым дорогим ему существом, он ощущал единство со всем миром, всеохватную любовь и счастье – а потому не верилось ни во что злое.
Шаг, взгляд, слово «люблю», поцелуй. Это было похоже на танец, древний, как сам мир. Андрей чувствовал, как сама Радость закручивает его в полубезумную, не подчиненную разуму пляску.
«Может быть, мы сон, который кому-то снится, может быть – действительно идем по темным улицам давно уснувшего города. Мы песчинки, и город – мираж, но есть то, что действительно вечно. Наша любовь…»
И лишь через несколько минут, вернувшись из забытья в реальность, они вспомнили о заброшенном им мире и истекшем для них сроке. Эта мысль была отнюдь не приятной для них, но пришлось принять горькую правду.
– Ты где живешь? Тебя можно проводить? – вздохнул Андрей.
– Можно, – кивнула Ирина и растерянно начала что-то вспоминать. – Туда, – показала она рукой.
Пришлось пойти в противоположную сторону, возвращаясь туда, откуда они сейчас пришли. Андрею было все равно. Он зажимал в руках ускользавший миг, хотел, чтобы мимолетное «сейчас» обратилось в успокаивающее «всегда», хоть мечты его и наталкивались на бетонную стену понимания: желаемое невозможно.
Жаль, что это случается так часто.
– Но ведь завтра мы опять встретимся, Ириш? – тихо спросил Андрей.
– Да, конечно. Мы снова увидимся и снова будем вместе. Каждую ночь я буду ждать тебя там, где мы познакомились, у темной арки консерватории…
– Каждую ночь, – эхом повторилось ей. – А почему ночь, интересно? Почему мы не можем встречаться днем?
– Потому что…
Конец фразы остался неизвестным.
Реальность порвалась, как натянутая струна, и пустота, заполняющая пространство, пошла трещинками по несуществующей материи. Вначале погас звук, потом замолк свет, и Андрей в угасавшем мерцании фонарей успел разглядеть лишь глаза Ирины, полные любви.
Дух его метнулся было в сторону дома девушки – такого же иллюзорного, как все, что их окружало – и пробивал один пласт ирреальности за другим, силой мысли творя вокруг себя мир. Какие-то темные руки тянулись к юноше со всех сторон, но он отбрасывал их не задумываясь. Вот-вот, казалось, дух Андрея растворится в небытии; он чувствовал, как теряет себя и как мысли исчезают, уходя с ветром, воющим вокруг него. Ветром вовсе не тем, с которым мы хорошо знакомы… Ветром времени потерянного, безвозвратно уносящегося.
Ушла из сознания уже и цель безумного рывка на грани уничтожения. И только последний образ возник у Андрея перед глазами за секунду до того, как не стало ничего вокруг – человек в кипельно-белой нижней рубашке, встающий с постели и потирающий глаза кулаками. Улыбающийся восходящему с горизонта солнцу.

…Дмитрий встал рано, когда еще лучики света начинали взбегать вверх по опустившемуся краю простыни к нему на кровать. Начинался новый день, и, как ни странно, Дмитрий был рад этому. Что-то за ночь развеяло его тоску, вселило в него свежие силы и заставило поверить в радостное будущее. Может быть, сон…
Дмитрий встал к зеркалу и долго-долго всматривался в свое отражение, а также в две тени, на секунду зависшие между сном и реальностью, хотящие прикоснуться друг к другу, но понимающие невозможность этого. А кто ОН???
«Может быть, мы сон, который кому-то снится, может быть – действительно идем по темным улицам давно уснувшего города. Мы песчинки, и город – мираж, но есть то, что действительно вечно. Наша любовь…»
Замри, вечность.

12-20 марта 2005г.

<<< вЕРНутЬсЯ нА ГлАвнУю стРАНиЦу